Как затравили писателя, предсказавшего механизм развала СССР
 |
Автор: Юрий Самбия
Опубликовано: 2532 дня назад (18 декабря 2017)
Дневник: Хранитель
Рубрика: Без рубрики
Просмотров: 503
|
Как затравили писателя, предсказавшего механизм развала СССР
В этом году исполнилось 105 лет со дня рождения известного советского литератора Всеволода Кочетова. Юбилей прошел незаметно. А ведь в 1969 году, когда в литературном журнале «Октябрь» был напечатан его новый роман, ажиотаж и ожесточенные споры вокруг него были необычайны. В киосках за ним выстраивались очереди, весь тираж был мгновенно раскуплен. Читали по ночам, передавали из рук в руки.
Вся интеллигенция
Больна повально:
Только и делится
Что его романом.
Констатировал безымянный автор тогдашнего «Самиздата».
Сегодняшнему читателю надо напомнить, что в те годы литературные журналы выходили миллионными тиражами и опубликованные в них вещи обсуждались по всей стране.
В тот раз речь шла о романе Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?». В нем автор, изобразив самого себя под именем писателя Булатова, резко выступил против «разложения советского общества западной псевдокультурой и пропагандой». Особенно яростно ополчилась на новую книгу московская интеллигенция. Принялись строчить кляузы на автора, и даже коллективные письма в ЦК КПСС с требованием запретить переиздание. Появилось сразу две ернические пародии: Зиновия Паперного «Чего же он кочет?» и «Чего же ты хохочешь» Сергея Смирнова. Роман был замечен за океаном. Рецензия в газете «Нью-Йорк таймс» отмечала: «Всеволод А. Кочетов, редактор главного консервативного журнала в Советском Союзе, написал новый роман, в котором герои с любовью смотрят назад, в сталинское время, а злодеи — это советские либералы, которые совращены западными идеями и товарами и являются антисталинистами».
Романом Кочетова возмущался один из тогдашних кумиров творческой интеллигенции редактор «Нового мира», поэт Александр Твардовский, автор знаменитого «Василия Теркина»: «Отчетливый призыв к смелым и решительным действиям по выявлению и искоренению «отдельных», то есть людей из интеллигенции, которые смеют чего-то там размышлять, мечтать о демократии и пр. <...> Это уже никакая не литература, даже не плохая, — это общедоступная примитивно-беллетристическая форма пропаганды подлейших настроений и «идей» с ведома и одобрения».
Диссидент Рой Медведев назвал роман Кочетова «доносом» и писал, что он вызвал «возмущение среди большинства московской интеллигенции и среди многих коммунистов Запада". А 20 представителей интеллигенции (в частности, академики Роальд Сагдеев, Лев Арцимович и Аркадий Мигдал) подписали письмо Брежневу с протестом против публикации, как они выразились, «мракобесного романа». Однако за Кочетова вступился Михаил Шолохов: «Мне кажется, что не надо ударять по Кочетову. Он попытался сделать важное и нужное дело, приёмом памфлета разоблачая проникновение в наше общество идеологических диверсантов».
Прогноз «катастройки»
Поразительно, но если на ковре-самолете мгновенно перенестись из 60-х годов в 90-е, то нетрудно заметить, что именно Кочетов, чуть ли не единственный в те времена, предвидел и своим романом предупреждал, чем обернется для страны заигрывание с либералами с их пустословием насчет «общечеловеческих ценностей».
Ведь именно эти иллюзии, воплотившись потом в горбачевскую «катастройку», и привели в итоге к развалу СССР.
На страницах романа бывший офицер СС Клауберг, переквалифицировавшийся после войны в «искусствоведа», и собравшийся в СССР вместе с потомком русских эмигрантов Сабуровым, говорит: «В сорок первом году, как оказалось, немцы плохо знали русских, их коммунистическую систему. Сейчас против них объединились лучшие силы этого мира. Весь опыт прошлого изучается, слагается воедино, и то, что было невозможным четверть века назад, должно, обязано быть осуществлено ныне, в не слишком отдаленные годы».
«Клауберг, – пишет Кочетов, – еще не совсем знает программу своих действий: ее кто-то где-то разрабатывает. Но он убежден, что она будет умной программой, он и Сабуров, и еще кто-то третий, а может быть, и четвертый пойдут в Россию не с топорами, не с виселицами, а под хоругвями идей добра, братства народов…».
А что, разве не это произошло с нами в 1991 году? И кто-то ведь действительно «умную программу разработал». Когда нам улыбались, обещая дружить под лозунгами «демократии» и «общечеловеческих ценностей», а на самом деле под прикрытием этих улыбок НАТО окружало и продолжает окружать Россию со всех сторон.
Или вот еще эпизод из книги, когда к присланному из Лондона Карадонне-Сабурову, итальянцу русского происхождения, тайно сочувствующему России, пришёл Генка Зародов, уже обработанный Клаубергом:
– Молодой человек, – как-то разом он заговорил с ним на ты, – я тебе задам вопрос: чего же ты хочешь? Чего? Ответь!
– Ты хочешь, – не замечая его протеста, продолжал Сабуров, – чтобы началась новая война, чтобы вы потерпели в ней поражение и к вам наводить порядки ворвались бы какие-нибудь неоэсэсовцы, неогитлеровцы – неважно, какой национальности – снова ли немцы или кто другой.
– Я вас не понимаю, господин Карадонна! – Генка тоже встал.
– Ты хочешь новых Майданеков и Освенцимов, Равенсбрюков и Бухенвальдов? Ты хочешь, чтобы русских и всех других, из кого состоит советский народ, превратили в пыль для удобрения европейских или американских полей?..».
Содержание «Чего же ты хочешь?» вообще незамысловато. Группа зарубежных агентов влияния отправляется в СССР формально для составления альбома по русскому искусству, а фактически — для ведения подрывной деятельности. Там они сталкиваются как с советскими патриотами, так и различными диссидентами, вольно или невольно содействующими агентам Запада. В итоге добро, конечно, побеждает, и негодяев с позором изгоняют из Советского Союза. Но так происходит в романе, а в реальной жизни, как мы знаем, произошло совсем иначе. К предупреждениям автора книги в свое время не прислушались, стали их высмеивать, а самого автора травить.
Хотя он с ужасом и тревогой предупреждал о роковых последствиях того, к чему призывали, по выражению Шолохова, «идеологические диверсанты».
Ведь не случайно же что высланный из СССР великий русский философ Александр Зиновьев, оказавшийся на Западе после распада Союза, с горечью воскликнул: «Целили в коммунизм, а попали в Россию!».
Да и «диверсанты», или агенты влияния, увы, оказались позднее вовсе не только в кругу либеральных журналистов Коротичей, а и, как потом стало известно, на самом верху – даже в лице главного идеолога КПСС Александра Яковлева.
Единый фронт либералов и КПСС
Но самое поразительное еще и другое. Против «мракобеса» Кочетова развернули яростную травлю не только его собратья по перу и активисты московской либеральной тусовки, которые с упоением слушали по ночам «Голос Америки», наивно поверив в обещанные им «свободы», но и тогдашняя еще вполне верноподданная верхушка КПСС, ведающая идеологией! Секретарь ЦК Демичев в частной обстановке ожесточенно ругал книгу: «Роман Кочетова — антипартийное произведение. Читаю последнего в уборной, но нерегулярно».
Отрицательную позицию по отношению к роману занял даже сам «серый кардинал» партии Суслов, которого в симпатиях к либералам заподозрить никак было нельзя. Его возмутило, что Кочетов писал в своей книге о развале идеологической работы в КПСС, и он запретил ее обсуждение в советской печати. Только в «Литературной газете» появилась одна рецензия, где говорилось: «Где автор видел подобное? У нас ведь растет идейно здоровая молодежь!».
Увы, оказался прав вовсе не автор рецензии и даже не обер-идеолог Суслов, а всеми изруганный Кочетов. В 1991 году эта уже подросшая «идейно здоровая молодежь» стремительно сдала позиции, и огромная страна в одночасье развалилась.
Но фактически получилось, что против Кочетова, предупреждавшего о грозившей стране опасности, сплоченным фронтом выступили не только литераторы, но и главные официальные идеологи КПСС!
Брежневское руководство старательно лавировало между крайностями, и левые «охранители» ему были еще более чужды, чем либералы.
Кстати, а не то же самое происходит в какой-то форме и сегодня? Когда, например, правоохранительные органы подозревают режиссера Кирилла Серебренников в банальном воровстве государственных средств, а в Большом театре вся московская «элита» является на премьеру его балета и демонстративно устраивает там ему овацию?
Тогда дело дошло до того, что ни одно московское издательство не решалось выпустить роман Кочетова отдельной книгой. Как какой-нибудь самиздат, он был издан только в Лондоне и в Риме. А тираж белорусского издания, напечатанный лишь по личному распоряжению партийного главы Белоруссии Петра Машерова, не дошёл до российских читателей, а был кем-то скуплен и уничтожен. Сам же Машеров, который мог оказаться на месте Горбачева, потом погиб в загадочной автокатастрофе.
Но Кочетов пошел еще дальше. Начал писать (но не успел закончить) роман «Молнии бьют по вершинам», в котором пытался (тоже опережая свое время) осудить культ Брежнева, нанести удар по режиму личной власти. По мнению читавших рукопись, там звучали темы опасности перерождения кадров, культа личности руководителей. Евгений Попов писал: «Трагедия Всеволода Кочетова, простого человека из Новгорода, вознесенного на советский литературный Олимп, заключалась в том, что он был на редкость настоящим советским писателем, о котором даже и не мечталось партии. Кочетов все воспринимал слишком всерьез...».
От журналиста до писателя
Кочетов.jpgКаким же был автор таких удивительных прогнозов? Кочетов родился в 1912 году в Новгороде в крестьянской семье. В 1927 году переехал в Ленинград, где окончил сельскохозяйственный техникум. Несколько лет работал в деревне агрономом, а потом на судостроительной верфи. Позднее стал журналистом в газете «Ленинградская правда». В годы Великой Отечественной был направлен на работу журналистом в газетах Ленинградского фронта. А после войны стал уже профессиональным писателем, начав с повести «На невских равнинах», посвящённой событиям минувшей войны. Как отмечают литературные энциклопедии, он создавал произведения в жанре социалистического реализма и в духе официального советского патриотизма.
Оглушительный успех Кочетову принёс опубликованный в 1952 году роман «Журбины», посвящённый жизни рабочих судоверфи. Он был переведен на многие языки и стал особенно популярным после поставленного по его мотивам фильма, который получил премию даже на международном кинофестивале. Роман «Журбины» привёл в пример другим писатель Михаил Шолохов, выступая на XX съезде КПСС: «Кто из писателей вошёл как друг и близкий человек в какую-нибудь рабочую семью или семью инженера, новатора производства, партийного работника завода? Считанные единицы».
А уже в наши дни Илья Кириллов писал в «Литературной России»: «Каждая страница романа свидетельствует, что автором владела истовая идея, – идея главенства рабочего класса в социальном переустройстве мира. В пору написания «Журбиных» Кочетов нимало не сомневался в коммунизме как возможности всеобщего человеческого благополучия. Но особенную веру он питал в коммуниста как особый тип человека, с исключительными свойствами характера и сознания, позволяющими быть в авангарде борьбы за новую, небывалую жизнь».
На волне успеха «Журбиных» Кочетов стал ответственным секретарем правления Ленинградской писательской организации, но пробыл им недолго. Он назвал роман ленинградской писательницы Веры Пановой «Времена года» явлением «мещанской литературы», а саму Панову обвинил в «абстрактном гуманизме». Панова молчать не стала и пожаловалась на «несправедливую критику» самому Хрущеву. Разгромная рецензия на роман Пановой, пользовавшейся в Ленинградской писательской организации большим уважением, сослужила для Кочетова плохую службу. Он не был переизбран в правление ЛО ССП. Это был скандал, но устроить перевыборы не решились и Кочетов был вынужден уехать в Москву.
В 1955 году он был назначен главным редактором «Литературной газеты», а с 1961 – главным редактором журнала «Октябрь», был избран членом ЦРК КПСС.
Но попав в партийную номенклатуру, писатель отказался от спецпайка и демонстративно ездил на собственной машине, предоставляя служебный автомобиль для нужд редакции и журнала. Современники Кочетова отмечали также, что он активно помогал нуждающимся писателям, в том числе Василию Шукшину.
Нет пророка в своем отечестве
В начале 1960-х вспыхнула бурная полемика между журналом «Новый мир», который выступал как оплот демократов, и журналом «Октябрь», точнее между их главными редакторами Твардовским и Кочетовым, о правде жизни и правде искусства, о реализме и социалистическом реализме, о новаторстве и псевдоноваторстве. Кочетов в статье «Не всё так просто» резко критиковал «Новый мир» и Твардовского за противопоставление общечеловеческих ценностей ценностям социалистического реализма. По мнению Кочетова, «Новый мир» «вредит молодым умам, отравляя их душу нигилистическим ядом, ядом критиканства, снобизма, мелкотравчатости, заурядности». На XXII съезде КПСС Кочетов прямо обвинил руководство Союза писателей СССР в «утрате боеспособности», «забвении главных вопросов нашей идейно-творческой жизни» и потребовал его «переформирования». Однако, по словам Твардовского, в зале издевательски смеялись над ним, кричали «долой!»
4 ноября 1973 года затравленный властью и собратьями по перу Кочетов покончил жизнь самоубийством, застрелившись на даче в Переделкине.
Но о самоубийстве, как в свое время о самоубийстве Александра Фадеева в том же Переделкине, в СССР было велено молчать. В печати по требованию Суслова появилось сообщение только о скоропостижной смерти писателя: «Не будем увеличивать число самоубийц в русской литературе», — заявил Суслов.
Автор погиб, но его роман, который сегодня мало кто читал, продолжает служить предупреждением. Это «роман о той реальности, которой ещё не знала русская советская литература и до которой в своё время дочувствовался Достоевский, – такую оценку дал его роману на страницах «Литературной России» Илья Кириллов. – В художественном смысле, несомненно, Кочетов его родственник и преемник. «Чего же ты хочешь?» – это «Бесы» своего времени. Не случайно они так встрепенулись при появлении нежданно-нагаданного романа, в котором Кочетов поймал на острие пера их инфернальную сущность».
Несоиненно, тут есть преувеличение. С точки зрения высокой литературы роман Кочетова, конечно, не назовешь шедевром. Важно другое. Сейчас «''Чего же ты хочешь?'' читается, как некое пособие или реализованный проект, с обратным знаком использованный, – считает петербургский литературный критик Михаил Золотоносов. – Это не просто роман, это роман-предсказание. Когда нужно будет это все разломать, вот набор инструментов, которые там тщательно перечислены».
18.12.2017
В этом году исполнилось 105 лет со дня рождения известного советского литератора Всеволода Кочетова. Юбилей прошел незаметно. А ведь в 1969 году, когда в литературном журнале «Октябрь» был напечатан его новый роман, ажиотаж и ожесточенные споры вокруг него были необычайны. В киосках за ним выстраивались очереди, весь тираж был мгновенно раскуплен. Читали по ночам, передавали из рук в руки.
Вся интеллигенция
Больна повально:
Только и делится
Что его романом.
Констатировал безымянный автор тогдашнего «Самиздата».
Сегодняшнему читателю надо напомнить, что в те годы литературные журналы выходили миллионными тиражами и опубликованные в них вещи обсуждались по всей стране.
В тот раз речь шла о романе Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?». В нем автор, изобразив самого себя под именем писателя Булатова, резко выступил против «разложения советского общества западной псевдокультурой и пропагандой». Особенно яростно ополчилась на новую книгу московская интеллигенция. Принялись строчить кляузы на автора, и даже коллективные письма в ЦК КПСС с требованием запретить переиздание. Появилось сразу две ернические пародии: Зиновия Паперного «Чего же он кочет?» и «Чего же ты хохочешь» Сергея Смирнова. Роман был замечен за океаном. Рецензия в газете «Нью-Йорк таймс» отмечала: «Всеволод А. Кочетов, редактор главного консервативного журнала в Советском Союзе, написал новый роман, в котором герои с любовью смотрят назад, в сталинское время, а злодеи — это советские либералы, которые совращены западными идеями и товарами и являются антисталинистами».
Романом Кочетова возмущался один из тогдашних кумиров творческой интеллигенции редактор «Нового мира», поэт Александр Твардовский, автор знаменитого «Василия Теркина»: «Отчетливый призыв к смелым и решительным действиям по выявлению и искоренению «отдельных», то есть людей из интеллигенции, которые смеют чего-то там размышлять, мечтать о демократии и пр. <...> Это уже никакая не литература, даже не плохая, — это общедоступная примитивно-беллетристическая форма пропаганды подлейших настроений и «идей» с ведома и одобрения».
Диссидент Рой Медведев назвал роман Кочетова «доносом» и писал, что он вызвал «возмущение среди большинства московской интеллигенции и среди многих коммунистов Запада". А 20 представителей интеллигенции (в частности, академики Роальд Сагдеев, Лев Арцимович и Аркадий Мигдал) подписали письмо Брежневу с протестом против публикации, как они выразились, «мракобесного романа». Однако за Кочетова вступился Михаил Шолохов: «Мне кажется, что не надо ударять по Кочетову. Он попытался сделать важное и нужное дело, приёмом памфлета разоблачая проникновение в наше общество идеологических диверсантов».
Прогноз «катастройки»
Поразительно, но если на ковре-самолете мгновенно перенестись из 60-х годов в 90-е, то нетрудно заметить, что именно Кочетов, чуть ли не единственный в те времена, предвидел и своим романом предупреждал, чем обернется для страны заигрывание с либералами с их пустословием насчет «общечеловеческих ценностей».
Ведь именно эти иллюзии, воплотившись потом в горбачевскую «катастройку», и привели в итоге к развалу СССР.
На страницах романа бывший офицер СС Клауберг, переквалифицировавшийся после войны в «искусствоведа», и собравшийся в СССР вместе с потомком русских эмигрантов Сабуровым, говорит: «В сорок первом году, как оказалось, немцы плохо знали русских, их коммунистическую систему. Сейчас против них объединились лучшие силы этого мира. Весь опыт прошлого изучается, слагается воедино, и то, что было невозможным четверть века назад, должно, обязано быть осуществлено ныне, в не слишком отдаленные годы».
«Клауберг, – пишет Кочетов, – еще не совсем знает программу своих действий: ее кто-то где-то разрабатывает. Но он убежден, что она будет умной программой, он и Сабуров, и еще кто-то третий, а может быть, и четвертый пойдут в Россию не с топорами, не с виселицами, а под хоругвями идей добра, братства народов…».
А что, разве не это произошло с нами в 1991 году? И кто-то ведь действительно «умную программу разработал». Когда нам улыбались, обещая дружить под лозунгами «демократии» и «общечеловеческих ценностей», а на самом деле под прикрытием этих улыбок НАТО окружало и продолжает окружать Россию со всех сторон.
Или вот еще эпизод из книги, когда к присланному из Лондона Карадонне-Сабурову, итальянцу русского происхождения, тайно сочувствующему России, пришёл Генка Зародов, уже обработанный Клаубергом:
– Молодой человек, – как-то разом он заговорил с ним на ты, – я тебе задам вопрос: чего же ты хочешь? Чего? Ответь!
– Ты хочешь, – не замечая его протеста, продолжал Сабуров, – чтобы началась новая война, чтобы вы потерпели в ней поражение и к вам наводить порядки ворвались бы какие-нибудь неоэсэсовцы, неогитлеровцы – неважно, какой национальности – снова ли немцы или кто другой.
– Я вас не понимаю, господин Карадонна! – Генка тоже встал.
– Ты хочешь новых Майданеков и Освенцимов, Равенсбрюков и Бухенвальдов? Ты хочешь, чтобы русских и всех других, из кого состоит советский народ, превратили в пыль для удобрения европейских или американских полей?..».
Содержание «Чего же ты хочешь?» вообще незамысловато. Группа зарубежных агентов влияния отправляется в СССР формально для составления альбома по русскому искусству, а фактически — для ведения подрывной деятельности. Там они сталкиваются как с советскими патриотами, так и различными диссидентами, вольно или невольно содействующими агентам Запада. В итоге добро, конечно, побеждает, и негодяев с позором изгоняют из Советского Союза. Но так происходит в романе, а в реальной жизни, как мы знаем, произошло совсем иначе. К предупреждениям автора книги в свое время не прислушались, стали их высмеивать, а самого автора травить.
Хотя он с ужасом и тревогой предупреждал о роковых последствиях того, к чему призывали, по выражению Шолохова, «идеологические диверсанты».
Ведь не случайно же что высланный из СССР великий русский философ Александр Зиновьев, оказавшийся на Западе после распада Союза, с горечью воскликнул: «Целили в коммунизм, а попали в Россию!».
Да и «диверсанты», или агенты влияния, увы, оказались позднее вовсе не только в кругу либеральных журналистов Коротичей, а и, как потом стало известно, на самом верху – даже в лице главного идеолога КПСС Александра Яковлева.
Единый фронт либералов и КПСС
Но самое поразительное еще и другое. Против «мракобеса» Кочетова развернули яростную травлю не только его собратья по перу и активисты московской либеральной тусовки, которые с упоением слушали по ночам «Голос Америки», наивно поверив в обещанные им «свободы», но и тогдашняя еще вполне верноподданная верхушка КПСС, ведающая идеологией! Секретарь ЦК Демичев в частной обстановке ожесточенно ругал книгу: «Роман Кочетова — антипартийное произведение. Читаю последнего в уборной, но нерегулярно».
Отрицательную позицию по отношению к роману занял даже сам «серый кардинал» партии Суслов, которого в симпатиях к либералам заподозрить никак было нельзя. Его возмутило, что Кочетов писал в своей книге о развале идеологической работы в КПСС, и он запретил ее обсуждение в советской печати. Только в «Литературной газете» появилась одна рецензия, где говорилось: «Где автор видел подобное? У нас ведь растет идейно здоровая молодежь!».
Увы, оказался прав вовсе не автор рецензии и даже не обер-идеолог Суслов, а всеми изруганный Кочетов. В 1991 году эта уже подросшая «идейно здоровая молодежь» стремительно сдала позиции, и огромная страна в одночасье развалилась.
Но фактически получилось, что против Кочетова, предупреждавшего о грозившей стране опасности, сплоченным фронтом выступили не только литераторы, но и главные официальные идеологи КПСС!
Брежневское руководство старательно лавировало между крайностями, и левые «охранители» ему были еще более чужды, чем либералы.
Кстати, а не то же самое происходит в какой-то форме и сегодня? Когда, например, правоохранительные органы подозревают режиссера Кирилла Серебренников в банальном воровстве государственных средств, а в Большом театре вся московская «элита» является на премьеру его балета и демонстративно устраивает там ему овацию?
Тогда дело дошло до того, что ни одно московское издательство не решалось выпустить роман Кочетова отдельной книгой. Как какой-нибудь самиздат, он был издан только в Лондоне и в Риме. А тираж белорусского издания, напечатанный лишь по личному распоряжению партийного главы Белоруссии Петра Машерова, не дошёл до российских читателей, а был кем-то скуплен и уничтожен. Сам же Машеров, который мог оказаться на месте Горбачева, потом погиб в загадочной автокатастрофе.
Но Кочетов пошел еще дальше. Начал писать (но не успел закончить) роман «Молнии бьют по вершинам», в котором пытался (тоже опережая свое время) осудить культ Брежнева, нанести удар по режиму личной власти. По мнению читавших рукопись, там звучали темы опасности перерождения кадров, культа личности руководителей. Евгений Попов писал: «Трагедия Всеволода Кочетова, простого человека из Новгорода, вознесенного на советский литературный Олимп, заключалась в том, что он был на редкость настоящим советским писателем, о котором даже и не мечталось партии. Кочетов все воспринимал слишком всерьез...».
От журналиста до писателя
Кочетов.jpgКаким же был автор таких удивительных прогнозов? Кочетов родился в 1912 году в Новгороде в крестьянской семье. В 1927 году переехал в Ленинград, где окончил сельскохозяйственный техникум. Несколько лет работал в деревне агрономом, а потом на судостроительной верфи. Позднее стал журналистом в газете «Ленинградская правда». В годы Великой Отечественной был направлен на работу журналистом в газетах Ленинградского фронта. А после войны стал уже профессиональным писателем, начав с повести «На невских равнинах», посвящённой событиям минувшей войны. Как отмечают литературные энциклопедии, он создавал произведения в жанре социалистического реализма и в духе официального советского патриотизма.
Оглушительный успех Кочетову принёс опубликованный в 1952 году роман «Журбины», посвящённый жизни рабочих судоверфи. Он был переведен на многие языки и стал особенно популярным после поставленного по его мотивам фильма, который получил премию даже на международном кинофестивале. Роман «Журбины» привёл в пример другим писатель Михаил Шолохов, выступая на XX съезде КПСС: «Кто из писателей вошёл как друг и близкий человек в какую-нибудь рабочую семью или семью инженера, новатора производства, партийного работника завода? Считанные единицы».
А уже в наши дни Илья Кириллов писал в «Литературной России»: «Каждая страница романа свидетельствует, что автором владела истовая идея, – идея главенства рабочего класса в социальном переустройстве мира. В пору написания «Журбиных» Кочетов нимало не сомневался в коммунизме как возможности всеобщего человеческого благополучия. Но особенную веру он питал в коммуниста как особый тип человека, с исключительными свойствами характера и сознания, позволяющими быть в авангарде борьбы за новую, небывалую жизнь».
На волне успеха «Журбиных» Кочетов стал ответственным секретарем правления Ленинградской писательской организации, но пробыл им недолго. Он назвал роман ленинградской писательницы Веры Пановой «Времена года» явлением «мещанской литературы», а саму Панову обвинил в «абстрактном гуманизме». Панова молчать не стала и пожаловалась на «несправедливую критику» самому Хрущеву. Разгромная рецензия на роман Пановой, пользовавшейся в Ленинградской писательской организации большим уважением, сослужила для Кочетова плохую службу. Он не был переизбран в правление ЛО ССП. Это был скандал, но устроить перевыборы не решились и Кочетов был вынужден уехать в Москву.
В 1955 году он был назначен главным редактором «Литературной газеты», а с 1961 – главным редактором журнала «Октябрь», был избран членом ЦРК КПСС.
Но попав в партийную номенклатуру, писатель отказался от спецпайка и демонстративно ездил на собственной машине, предоставляя служебный автомобиль для нужд редакции и журнала. Современники Кочетова отмечали также, что он активно помогал нуждающимся писателям, в том числе Василию Шукшину.
Нет пророка в своем отечестве
В начале 1960-х вспыхнула бурная полемика между журналом «Новый мир», который выступал как оплот демократов, и журналом «Октябрь», точнее между их главными редакторами Твардовским и Кочетовым, о правде жизни и правде искусства, о реализме и социалистическом реализме, о новаторстве и псевдоноваторстве. Кочетов в статье «Не всё так просто» резко критиковал «Новый мир» и Твардовского за противопоставление общечеловеческих ценностей ценностям социалистического реализма. По мнению Кочетова, «Новый мир» «вредит молодым умам, отравляя их душу нигилистическим ядом, ядом критиканства, снобизма, мелкотравчатости, заурядности». На XXII съезде КПСС Кочетов прямо обвинил руководство Союза писателей СССР в «утрате боеспособности», «забвении главных вопросов нашей идейно-творческой жизни» и потребовал его «переформирования». Однако, по словам Твардовского, в зале издевательски смеялись над ним, кричали «долой!»
4 ноября 1973 года затравленный властью и собратьями по перу Кочетов покончил жизнь самоубийством, застрелившись на даче в Переделкине.
Но о самоубийстве, как в свое время о самоубийстве Александра Фадеева в том же Переделкине, в СССР было велено молчать. В печати по требованию Суслова появилось сообщение только о скоропостижной смерти писателя: «Не будем увеличивать число самоубийц в русской литературе», — заявил Суслов.
Автор погиб, но его роман, который сегодня мало кто читал, продолжает служить предупреждением. Это «роман о той реальности, которой ещё не знала русская советская литература и до которой в своё время дочувствовался Достоевский, – такую оценку дал его роману на страницах «Литературной России» Илья Кириллов. – В художественном смысле, несомненно, Кочетов его родственник и преемник. «Чего же ты хочешь?» – это «Бесы» своего времени. Не случайно они так встрепенулись при появлении нежданно-нагаданного романа, в котором Кочетов поймал на острие пера их инфернальную сущность».
Несоиненно, тут есть преувеличение. С точки зрения высокой литературы роман Кочетова, конечно, не назовешь шедевром. Важно другое. Сейчас «''Чего же ты хочешь?'' читается, как некое пособие или реализованный проект, с обратным знаком использованный, – считает петербургский литературный критик Михаил Золотоносов. – Это не просто роман, это роман-предсказание. Когда нужно будет это все разломать, вот набор инструментов, которые там тщательно перечислены».
18.12.2017
