Путешествия. Польша. Царская охота...

Царская Беловежская Пуща Царь Николай для нас живущих в западной св. Белой Руси не являлся какой то жившей далеко от нас личностью. Мы можем похвастаться тем что наши предки живущие на окраинах Беловежской Пущи встречались с ним и его семей, которые приезжали на нашу землю на отдых и на охоту. Еще моя бабушка вспоминала, что никогда не жилось нам так хорошо как во времена царской власти. Семя моих предков во время І мировой войны разделилась, часть уехала в эвакуацию перед наступающими германскими войсками, а часть осталась уже на всегда под чужим владычеством. Потом пришли гонения от поляков, которые уничтожали православные храмы и запрещали верить и говорить по русски. Во время этого кривоверного владычества у наших прадедов появилось пророчество, что царь вернется а поляки еще в ужасе и страхе будут искать икон чтобы вставить их в свои оконца. Удивительно, то что такая мечта существует в многих православных семьях. Значит это чаяние и надежда многих, но прежде всего это подтверждение того, что при помазаннике жилось лучше. Царь в Беловеже был целых шесть раз. И хотя главной целью царских приездов была охота – «единственная в своем роде по количеству разнопородного крупного зверя, сосредоточенного в одном месте», внимание уделялось не только ей, но и верховной езде, а «великолепные, поросшие травою» дороги пущи Николай II считал одними из лучших. Впервые он приехал сюда в 1894 г., еще будучи наследником престола. Тогда он сопровождал своего отца Александра III. В последний раз он побывал в Беловеже 22 июня 1915 года. К сожалению, не сохранился главный объект, прекрасный царский дворец, сгоревший в июле 1944 года, а потом полностью разрушенный поляками. Умерли и жители Беловежа, которые были свидетелями приездов царя. Остались лишь воспоминания… и надежда, что Бог пошлет нам нового помазанника Божьего, царя православного. О чем молимся и надеемся. - чтец Мартин Мирославович запдная св. Белая Русь (северо-восточная Польша) Ниже помещаю сохранившыйся материалы из приездов царской семи в Беловежe Беловеж Беловежская пуща перешла в собственность царской семьи в 1888 года в обмен на земли в Орловской и Симбирской губерниях. После окончания строительства Беловежского Императорского дворца, в пуще охотились Александр III, Николай II, Великие князья. В самом городке Беловежа (теперь находится в Польше) построили дворец – охотничью резиденцию российских императоров. Дворец по тем временам поражал своей роскошью. Вокруг дворца на территории в 50 гектаров раскинулся прекрасный парк. В наше время от дворца в Польше остались только въездные ворота да несколько окружавших его сооружений. Таким был Царский дворец в пуще. Часто (почти каждый год под осень) приезжали сюда всей семьей. Сколько радостных дней провел здесь Николай! А какие тут были “царские охоты”! Есть множество фотографий Николая II во время охоты в этих местах. Здесь давались пышные балы. Сюда же приглашались придворные, послы иностранных держав. Впрочем, испокон веков царская охота была сосредоточием “большой политики” – кого пригласить, с кем поговорить, даже длительность разговора имела важное значение. Император Николай II на охоте в пуще. О своем участии в настоящей охоте великая княжна Татьяна Николаевна с восторгом сообщала 21 сентября 1912 года из Спалы своей тетушке – великой княгине Ксении Александровне. «Моя милая тетя Ксения… В Беловеже было ужасно весело. Мы ездили с Папa на охоту Ольга и я. Мари была с Анастасией только два раза. Я стояла два раза у Папa на номере, раз у кн. Голицына, раз у кн. Белосельского и раз у Дрентельна. Ужасно было хорошо.» Самым торжественным событием во времена еще царской охоты в Беловежской Пуще являлся штрек (или штрека). Это когда добытые за день трофеи свозились в одно место и укладывались в определенном порядке. В первом ряду клали по видам дичь, добытую Государем Императором, затем — других участников. Туши украшались гирляндами из дубовых ветвей. За трофеями выстраивалась охотничья команда. По краям стояли дворцовые работники в красных рубахах с факелами в руках. Начинался подсчет туш и их взвешивание, после чего устраивался грандиозный ужин… Штрек. В 1913 году семья не поехала в Беловеж из-за празднования 300-летия дома Романовых, а годом позже началась война… Николай II в переписке o Беловеже (Фрагменты) Николай II: «Вскоре я надеюсь съездить в моторе в Беловеж на целый день, и сделать это совершенно неожиданно». [Ставка. 16 июня 1915 г.] Александра Федоровна: «Вспомни о нас в Беловеже. Там много воспоминаний о тех далеких годах, когда мы были моложе и всюду бывали вместе, а также о последнем ужасном нашем пребывании там, когда бедный больной Бэби [царевич Алексей - прим.Ред.] часами лежал на моей постели, и мое сердце тоже было плохо. Это ужасные воспоминания, полные тоски и страданий, — тебя не было, и дни казались бесконечными. Ты найдешь мое имя написанным в спальне на окне, выходящем на балкон, под моими инициалами из проволоки на оконной раме». [Ц.С. 17 июня 1915 г.] Николай II: «Из-за жары мы совершаем долгие поездки в автомобиле и очень мало ходим пешком. Мы выбрали новые тракты и ездим по окрестностям, руководствуясь картой. Часто случаются ошибки, так как карты устарели, они были составлены 18 лет тому назад: появились новые дороги, новые деревни, и исчезли некоторые леса, что меняет карту. Иногда лошади с телегами, которые мы встречаем, начинают нести — тогда мы останавливаемся и посылаем шоферов выручать их. В понедельник я надеюсь съездить в Беловеж». [19 июня 1915 г.] Александра Федоровна: «Завтра буду много думать о тебе, — надеюсь, что приятно проведешь время в нашем милом Беловеже». [Ц.С. 21 июня 1915 г.] Александра Федоровна: «Как ты доехал до Беловежа, и такая ли там чудесная погода, как здесь? Значит, ты отложил возвращение домой? Что же, ничего не поделаешь; только бы ты мог воспользоваться этим и повидать войска. Не можешь ли ты опять уехать, как будто в Беловеж, а на самом деле куда-нибудь в другом направлении, не сказав о том никому? Н. нечего обэтом знать, а также моему врагу Джунк [В.Ф.Джунковский - прим.Ред.]». Я боюсь, что письмо, которое я так поспешно сегодня тебе написала, доставило тебе мало удовольствия, и жалею, что не успела прибавить чего-нибудь приятного. — Было большой радостью получить твою телеграмму из Беловежа. — Я уверена, что тебе было приятно увидать эти чудные леса, хотя грустно, конечно, быть в старых, знакомых местах и в то же время сознавать, что ужасная война свирепствует недалеко от этого мирного местечка. [Ц.С. 22 июня 1915г.] Николай II (на следующий день после поездки): «Вчера я поистине наслаждался в Беловеже. Мне было странно находиться там одному, без тебя и детей. Я чувствовал себя таким одиноким и грустным, но все же рад был видеть дом и наши славные комнаты, забыть о настоящем и вновь пережить минувшие дни. Но ночь перед отъездом я провел в тревоге. Лишь только я кончил играть в домино, как появился Н. [Великий князь Николай Николаевич - прим.Ред.] и показал мне только что полученную от Алексеева телеграмму, в которой было сказано, что германцы прорвали наши линии и заходят глубоко в наш тыл. Н. тотчас же выехал в своем поезде и обещал утром телеграфировать из Седлеца. Разумеется, я не мог выехать в Беловеж, как намеревался, в 10 часов. Вокруг меня все сильноприуныли, кроме Воейкова, так как не знали причины внезапного отъезда Н. Наконец в 11 ч. 40 м. от него пришла телеграмма, что прорыв ликвидирован сильной контратакой трех наших полков и что неприятель был отбит с тяжкими потерями. Так что в 12 часов я с легким сердцем бежал со стариком и со всеми моими господами. Дорога в Беловеж тянется на 183 версты, но очень хороша и ровна. По пути лежат три города — Слоним, Ружаны и Пружаны. Я прибыл к нашему дому в 3 ч. 20 м., а прочие прибывали через каждые пять минут, в виду страшной пыли. Нам подали холодный завтрак в столовой, а потом я показал господам все наши и детские комнаты. Затем мы поехали в Зверинец, так как хотелось посмотреть зубров и других животных. Нам посчастливилось встретить большое стадо буйволов, которые преспокойно глядели на нас. Мы ехали по лесу превосходными травяными дорожками и выбрались на большую дорогу у конца пущи. Погода была великолепная, но в этом году такая сушь, что даже болота исчезли, и густая пыль была даже в лесу; у всех, кто ехал, лица почернели до неузнаваемости. Особенно у маленького адмирала. Смотритель Бел. [Беловеж - прим.Ред.] новый — его зовут Львовым [Львов Г.Л., управляющий Беловежской пущей - прим.Ред.], толстый человечек, родственник адмирала. Умер старый священник, а также Неверли [лесничий в Беловежской Пуще - прим.Ред.], которого я не знал. Его преемником состоит Барк [лесничий Беловежской пущи - прим.Ред.] , родственник министра, служивший здесь 20 лет лесничим — энергичный человек, в совершенстве знающий лес и дичь. На обратном пути шины всех моторов начали лопаться — на моем моторе три раза, благодаря жаркому дню и массе валяющихся гвоздей. Эти остановки вышли очень кстати, так как давали возможность выйти и размять ноги. Вечером и ночью царила прекрасная свежесть, и воздух в лесу так дивно ароматен. Мы прибыли сюда в 10 ч. 45 м., как раз когда поезд Н. медленно становился на свое место. После беседы с ним я поужинал с моими господами и немедленно пошел спать. Он рассказал мне, что в общем за вчерашний день положение не ухудшилось, и оно стало бы лучше, если бы германцы не теснили нас в этом самом месте несколько дней. В этом случае у нас было бы время собрать новые (свежие) войска и попытаться остановить их. Но опять этот проклятый вопрос о недостатке артиллерийских снарядов и винтовок — это кладет предел энергичному движению вперед, ибо через три дня серьезных боев снаряды могут иссякнуть. Без новых винтовок невозможно пополнять потери, и армия сейчас чуть посильнее, чем в мирное время. Она должна бы быть — и в начале была — втрое сильнее. Вот в каком положении мы находимся в данный момент. Если бы в течение месяца не было боев, наше положение было бы куда лучше. Разумеется, это только тебе сообщается; пожалуйста, не рассказывай об этом, душка. [Ставка. 23 июня 1915 г.] Александра Федоровна: «Благодарю тебя горячо за твое милое длинное письмо. Я ему очень обрадовалась. — Как хорошо, что твоя поездка удалась, хотя ты был один, без твоих “Benoitons”! Я совсем не знала, что Неверле умер — добрый старик! — Как хорошо, что ты видел зубров и смог проехать через пущу! — Ах, мое сокровище, как ты, должно быть, встревожился, когда Н. получил эти дурные известия! — Здесь я ничего не знаю, живу в тревоге и сомнении, и жажду знать, что там происходит. Бог поможет, но я боюсь, что нам придется пережить еще много страданий и ужасов.» [Ц.С. 25 июня 1915 г.] Текст печатается по изданию 1996 года Даты приведены поводле церковного календаря. Александра Федоровна: Мой дорогой, любимый Ники, Увы, ничего нет веселого или интересного, чтобы написать тебе. Провела день и вечер сегодня тоже на балконе, так как чувствую себя неважно, хотя сердце еще не расширено и могу начать опять принимать свои лекарства. С нетерпением жду твоего письма про Беловеж. Извини, что я говорю с тобой так откровенно, но я слишком страдаю — я знаю тебя и Н. Поезжай к войскам, не говоря Н. ни слова. У тебя ложная, излишняя щепетильность, когда ты говоришь, что нечестно не говорить ему об этом, — с каких пор он твой наставник, и чем ты ему этим помешаешь? Пускай, наконец, увидит, что ты действуешь, руководясь собственным желанием и умом, который стоит их всех взятых вместе. Поезжай, дружок, подбодри всех, Иванова тоже — теперь ожидаются тяжелые бои! Осчастливь войска своим дорогим присутствием, умоляю тебя их именем — дай им подъем духа, покажи им, за кого они сражаются и умирают, — не за Н., а за тебя! Десятки тысяч никогда тебя не видали и жаждут одноговзгляда твоих прекрасных чистых глаз. — Столько народу туда проехало, что тебя не смеют обманывать, будто туда нельзя пробраться. — Но если ты скажешь об этом Н., шпионы в ставке сразу дадут знать германцам, которые приведут в действие свои аэропланы. 3 простых автомобиля не будут особенно заметны, но телеграфируй мне, чтобы я могла знать о твоем решении и известить нашего Друга, чтобы Он тогда помолился за тебя. — Напиши так: “завтра опять отправляюсь в поездку”, прошу тебя, друг мой. — Верь мне. Я желаю твоего блага — тебя всегда надо ободрять, и помни — ни слова об этом Н., пусть он думает, что ты уехал куда-нибудь, в Бел. или куда тебе захотелось. Эта предательская ставка, которая удерживает тебя вдали от войск, вместо того, чтобы ободрять тебя в твоем намерении ехать… Но солдаты должны тебя видеть, они нуждаются в тебе, а не в ставке, ты им нужен, как и они тебе. Теперь прощай, мое солнышко. — Целую и крещу без конца. Навсегда твоя Из истории царского охотничьего дворца в Беловеже Среди многочисленных охотничьих угодий, существующих в Европе, особое место занимает лесной массив Беловежской пущи – одно из немногих лесных насаждений, сохранивших до наших дней свое первобытное состояние. Не менее интересна и история проведения в пуще великокняжеских и царских охот. Но наш рассказ посвящен истории охотничьего дворца в Беловеже, такой же трагической, как и судьба его обитателей. Когда в 1795 году Беловежская пуща стала частью Российской империи Екатерина II разрешила приближенным проводить в ней любые охоты, кроме отстрела зубров. Будучи покровительницей академических наук, Екатерина охотно давала разрешения на отстрел зубров для многочисленных музеев Европы. При Александре II охота на зубров в пуще была прекращена. Более того, в целях увеличения видового состава животных начиная с 1864 года из Германии начался завоз благородных оленей, продолжавшийся несколько лет. Сам же Александр II, несмотря на то что был страстным охотником, охотился в Беловежской пуще только один раз, в 1860 году. В 1886 году Александр III, будучи на маневрах в Высоко-Литовске, изъявил желание поохотиться в Беловежской пуще. После охоты появилось предложение о передаче Беловежской пущи в собственность царской семьи. В 1888 году царь Александр III издает указ о передаче Беловежской пущи в собственность своей семьи в обмен на царские земли в Орловской и Симбирской губерниях. За короткий период наращивается численность животных, увеличиваются ассигнования на содержание егерской службы и проведение зимних подкормок. Пуща подготавливается для проведения охот с истинно царским размахом, но для их проведения не хватало соответствующих помещений, в которых можно было бы разместить двор и гостей. Поэтому Александр III принял решение построить охотничий дворец в центре Беловежской пущи — деревне Беловеж. Строительство дворца было начато в 1889 году по проекту графа Николая де Рошфорта. Хотя вначале отдавалось предпочтение проекту, который впоследствии был куплен богатым дворянином и воплощен на территории нынешнего Рамонского района Воронежской области. Кстати, этот дворец сохранился до наших дней и носит название «Замок принцессы Ольденбургской». Для фундамента часть камня была взята из разрушенного фундамента в урочище «Замчиско». Остальную часть привезли местные крестьяне. Возможно, камни для дворца свозились не только с полей, но и с языческих святилищ, поэтому многие из них в этот период исчезли. Строительство шло на протяжении пяти лет и закончилось в августе 1894 года. После окончания строительства дворца начинается подготовка его к приезду царя. В августе 1894 года Александр III приезжает на охоту в Беловеж. Сразу же после осмотра строительства монарх в самых нелестных выражениях отозвался о дворце и остановился в домике, где когда-то останавливался Александр II. После смерти Александра III дворец, не вполне законченный, переходит его сыну и наследнику Николаю II. Царь часто приезжал в Беловеж с гостями на охоту или с женой и детьми на отдых. В этот период архитектор И.В. Жолтовский заканчивает строительство и внутреннюю отделку дворца. Значительно улучшается само охотничье хозяйство пущи. Дворец становится своеобразным уголком царской цивилизации среди первобытного леса. Здание дворца было расположено в прекрасном месте: к северу от дворца ландшафт представлял гладкую местность с парковыми посадками, переходящими в крестьянские поля. Вид на юг был еще более живописным. Довольно крутой склон, спускавшийся к долине Наревки, а также искусственная насыпь бывшей головинской батареи производили впечатление, будто дворец стоит на утесе. Крутизны насыпи у самого дворца были обрамлены диким камнем и обсажены вьющимися растениями. На этом склоне, вправо от дороги, ведущей к железнодорожной платформе, стоял Императорский павильон Александра II, воссоздававший тот вид, который он имел в 1860 году, во время пребывания государя в Беловеже. Украшали дворец две башни. На одной из них – герб Беловежской пущи, на щите которого красовался герб Российской империи. Еще один российский герб был перед дворцом в виде большой клумбы, высаженной из низкого кустарника и цветов. В дворцовой усадьбе было несколько больших и малых зданий для свиты царя и придворных служащих. Свитский дом находился в северо-западном углу парка и представлял собой комфортабельное помещение с отдельными комнатами, общей столовой, бильярдной, ваннами. Невдалеке от дворца находилась группа зданий, образующих целый городок. Тут были кухонные постройки, дворцовые конюшни на 40 лошадей, галерея с прачечной и телефонной станцией, цейхгауз, дом для служителей конюшни, большое трехэтажное каменное здание, построенное для гофмаршальской части, дом смотрителя дворца, сараи, ледники, машинное здание, пекарня, домик с навесом для взвешивания и препарирования дичи, электрическая станция, егерский дом и т.д. Строительство этих зданий для царской казны обошлось в 780 тыс. рублей. Дорога из дворцового парка к железнодорожной платформе спускалась по довольно длинной дамбе, начинавшейся около Царского павильона и разделявшей на два больших пруда загражденную шлюзом Наревку. На левом пруду был оставлен островок с группой деревьев; несколько белых лебедей оживляли общую картину. Для осмотра всей усадьбы, а тем более дворца, требовалось специальное разрешение, при получении которого дежурные при дворце сторожа показывали туристам это величественное здание. Кирпичное двухэтажное здание дворца, своеобразной и очень красивой архитектуры, было построено в духе средневекового замка с высокими башнями, круглыми остроконечными крышами. Кроме подвального помещения и жилого мансардного, все воздвигалось на привозном портландском цементе. Кирпич делался на месте. Весь лесной материал, не исключая употребленного для выделки мебели, также местный. Для лучшей просушки в искусственных сушильнях он предварительно подвергался продолжительной выварке в воде, отчего все лесные породы приобретали особый, очень красивый темный цвет. Это давало возможность разнообразить внутреннюю отделку комнат. В этой отделке и меблировке строители дворца представили все породы деревьев, которыми изобилует пуща, а именно: сосну, ель, дуб, ильм (берест), граб, березу, клен, ольху и осину. Этими породами были отделаны все комнаты дворца (плафоны, карнизы, панели и рамки панно). Вместо дорогой резьбы, которая не вязалась бы с простыми породами леса, было применено выжигание орнамента, а панно заполнены живописью масляными красками, манильскими и китайскими рогожами, английскими лощеными ситцами. Для окантовки дверей, окон, устройства люстр и канделябров, а также всех внутренних металлических украшений служило полированное и черненое железо в соединении с красной медью. Все паркеты были уложены по тонкому слою сухого песка, что совершенно уничтожало неприятную гулкость при ходьбе. Вообще вся внутренняя отделка дворца доказывала, что при художественном вкусе можно и из малоценного материала создать прекрасное. Строители задались нелегкой целью отделать целый дворец деревом простых пород так, чтобы это не казалось однообразным и монотонным. И надо отдать должное – они справились. Каждая комната имела свою отделку, и многие из них отличались особой оригинальностью. Между свитскими комнатами была одна, стены которой были оклеены старыми почтовыми марками всего света. Другая комната была отделана, вплоть до мебели, игральными картами. Большинство комнат имели свое название. Например: великокняжеские покои «Со львами», «Берестовая», «Сосновая». По-другому назывались свитские комнаты: «Ночь», «Заря», «Красная», «Зеленая». Фрейлинские комнаты: «Маки», «Беседка». Ванные комнаты были с бассейнами. Росписи на потолках и фризы передней, вестибюля, столовой, бильярдной, кофейной, великокняжеских и свитских помещений принадлежали кисти художника Ясинского. С художественной точки зрения, как отмечал Г. Карцов, они, вероятно, удовлетворяли многих, но для охотничьего дворца звери на них были изображены не совсем правдиво. Наверное поэтому в дальнейшем некоторые картины были заменены. Сейчас трудно установить авторов картин, которыми пополнялся дворец. Известны лишь их названия, которые сохранились в инвентарной книге дворца. По правде говоря, язык не поворачивается называть обычным словом «книга» громадный фолиант, который и двумя руками тяжело удержать. Ну какая же это книга, если она не помещается ни в один книжный шкаф. Чудом уцелевшая в годы лихолетья, она донесла до наших дней опись «движимого имущества» дворца с 1909 года до начала Первой мировой войны. Откроем и мы эту удивительную книгу и, не имея возможности пройтись по комнатам дворца, полистаем ее страницы. Поскольку комнат большое множество, (заканчивается инвентарная книга комнатой №133 «подвал для вина»), мы рассмотрим лишь некоторые из них. Сразу у входа находилось помещение для зонтов и палок. Далее шла главная лестница, застланная бархатным ковром. В приемной стены были украшены медальонами с лосиными рогами в железных оправах. Находящийся на стене барометр-анероид был обрамлен также рогами. Кроме охотничьих трофеев в комнате находился киот с иконой «Ангела Хранителя», написанной масляными красками. В приемной стены были украшены лосиными рогами, мебель сделана из ясеня, на столе стоял хрустальный графин купить вы можете перейдя по ссылке выше и чернильный прибор с украшениями из натуральных рогов. Кроме того, в комнате находился альбом с видами города Смоленска, поднесенный царю фотографом И. Горбуновым, а также альбом с памятниками Отечественной войны Смоленска, заложенными в августе 1912 года. Этот альбом был поднесен полковником-инженером Шульцманом. В столовой находились дубовая пирамида для 16 ружей, картины: «Море и корабли», «Лес» в берестовых рамках. Два чучела зубров, убитых в приезд царя в 1897 году, с медными дощечками и надписями, три чучела зубриных голов, добытых в 1900 году, чучело целого зубра, убитого во время приезда в 1903 году, и чучело головы зубра, добытого в 1903 году. Столовая отличалась большими размерами. Под потолком висели две огромные люстры выполненные из красной меди с никелированными полосами, медными украшениями и хрустальными подвесками. На стенах было множество рогов зубров, лосей, оленей, косуль на деревянных досках: 33 пары убитых во время Высочайшей охоты в 1894 году, 26 — в 1897-м, 131 пара — в 1900-м. Добыча 1912 года была несколько скромнее. Рогов оленьих — 19, зубриных — 1, даниэлей (ланей) — 2, коз (косуль) — 3. Завершали коллекцию чучела барсука и глухаря, а также старинный поднос с изображением охоты в Беловежской пуще. Большую часть столовой занимал огромный, на восьми ножках, стол. Вокруг стола было расставлено 30 стульев, сделанных из дуба с красивой резьбой по дереву и выжиганием. Сиденья и спинки их были обиты темно-зеленой кожей с выжженными цветочками. Стул для императора был чуть выше других, и на левой стороне спинки находилась серебряная корона. Такая же корона украшала спинку стула, предназначенного для императрицы. В комнате для игры в бильярд мебель была дубовая. Особым изяществом отличался бильярд с английской аспидной доской, дубовыми резными бортами, купленный в 1904 году за 2100 рублей у знаменитой фабрики «Френберга». Над бильярдом висел плоский металлический плафон, который украшали зеленые шелковые абажуры. Пирамида и карамболь были выполнены из слоновой кости. На одной из стен была икона в деревянном киоте, на других красовались охотничьи ружья. Обставлена была комната дубовой мебелью: 12 обитых кожей стульев и диван, два шкафа и один шкаф-умывальник. Возле окна находился стол, на котором были одна партия шахмат и партия шашек. Своеобразный камин придавал комнате уют. На камине были часы в отделке из дуба, покрытого воском и железными оксидированными гвоздями. Перед камином был экран и полированное фарфоровое бра. Кроме того, здесь находились: большая ваза с камышами и рисунком, изображающим охоту, графин и пять фотоальбомов, поднесенных в разное время царю, фотоальбом с видами города Вильно, включая памятник императрицы Екатерины II, и чучела медведей. В «Царской гостиной» отделка мебели, стен и потолка была выполнена из английского ситца. На всю длину комнаты был застлан темно-красный персидский ковер. В этой комнате находился рояль фабрики «Беагитель» шириной в клавишах 2 аршина 3/4 вершка с металлической отделкой внутри. Никелированный нотадержатель с двумя подсвечниками и круглая точеная табуретка гармонично вписывались в интерьер комнаты. Под потолком висела никелированная люстра с хрустальными подвесками. Кабинет наследника украшала картина «Вид дворца», написанная масляными красками, а в комнате №10 (Свитская «Красная») – картины «Манюшко» и «Суворов, принимающий ключи от Варшавы». Во всех жилых комнатах находились иконы. Вместе с постройкой дворца возник вопрос и о посадках для будущего парка. В 1895 году вокруг дворца закладывается богатый парк в английском стиле. Одновременно, по проекту Валерия Кроненберга, создаются два пруда путем запруды Наревки в южной части парка. Забор парка напоминал ограду Летнего сада в Санкт-Петербурге. Многие деревья вокруг дворца высаживались по особой технологии. Зимой деревья с замерзшей землей выкапывались и переносились в заранее подготовленные ямы. В том же году была освящена церковь, предназначенная для царя и его свиты. Находилась она недалеко от дворца, с восточной его стороны. Все указанные постройки составляли дворцовую усадьбу, ими управлял смотритель двора. С апреля 1899 года и до конца существования Управления удельной пущи в должности смотрителя был Отто Яковлевич Ренк. В его подчинении находилось вначале до 20 человек, а впоследствии штат расширился до 50. Кроме того, перед приездом царя на работу набирали и временных рабочих. В 1913 году по указанию Министерства Императорского двора и уделов администрация Беловежской пущи приступила к созданию музея. Основу его составили коллекции флоры и фауны пущи, ее исторические находки, оружие и снасти браконьеров. Не были забыты и картины, гравюры, а также фотографии, иллюстрирующие природу и жизнь в пуще. Не прошло и года, как музей был открыт. С началом Первой мировой войны дворец функционировал в обычном режиме. Но с продвижением боевых действий на восток принимается решение об эвакуации дворцового имущества в глубь России. Делается «Опись имущества, эвакуированного по военным действиям». Все тщательно упаковывается, и 7 августа 1915 года со станции Беловеж в Москву были отправлены два вагона и платформа. В Москве эвакуированное имущество было размещено в Нескучном дворце. Вывезены были также бронзовый бюст Александра II, чугунный зубр, памятник, посвященный охоте Августа II. Были эвакуированы большинство жителей Беловежской пущи, а деревни сожжены. Само же управление переехало в Москву. В 1918 году Управление удельной пущи прекратило свое существование. Имущество дворца частично передали в Кремль, где оно было разделено. Часть посуды, имеющей большую ценность, было передано в Гохран. Фотографии и альбомы с рисунками Зичи направлены в Музей быта. Многочисленные трофеи царских охот переданы в Дарвиновский музей и частично в Зоологический музей МГУ. Данные предметы сохранились и по сей день. Памятник зубру и обелиск, установленный в честь охоты Августа II, а также посуда с вензелями «Беловежъ» были впоследствии отданы Польше. Перед Второй мировой войной царская посуда находилась во дворце. В период Первой мировой войны с августа 1915-го по ноябрь 1918 года дворец был оккупирован немцами. В марте 1919 года хозяевами дворца стали поляки, а в 1920-м два месяца дворец находился под советской властью. В 1920 году на месте герба России появился герб польский. Были внесены изменения и в «клумбу»: один клюв российского двуглавого орла, обращенный на запад, убрали, а повернутый на восток – оставили. Дворцовый парк вместе с дворцом, с целью получения валютных доходов, становится базой для туристов, преимущественно иностранных. Восстановлены были и охоты, по примеру царских охот, для высших представителей польского государства, а также иностранных гостей. Для президента Мастицкого устраивают специальные апартаменты, которые были пополнены новыми картинами. Пол спальни президента застелили тяжелым ковром с узором белого орла на красном полотне, а стены и потолок холла украсили картинами, изображающими головы лесных зверей. В остальных помещениях тематика картин приобрела мифологический оттенок. В 1926 году столовая была переделана под часовню. В ней проводилась церковная служба вплоть до 1934 года – момента постройки в Беловеже римско-католической церкви. В левом крыле устроили пущанский музей. Там же находилась и научная библиотека. В 1937 году собрание музея было перенесено в адаптированное для этого здание. Музей привлекал внимание посетителей обилием экспонатов животного и растительного мира, а главное – качеством. Каждый экспонат животного изображал что-нибудь характерное из его повадок. Например, лиса, поймавшая зайца и готовящаяся к трапезе; рысь, устроившаяся в ветвях густого дерева и как бы поджидающая свою жертву, грациозная, с высоко поднятой головой, вся в напряжении. Не хуже были и другие экспонаты. Многие из них были сделаны Афанасием Дацкевичем, таксидермистом, прошедшим петербургскую школу – одну из лучших в Европе. К 1939 году польскими властями на территории дворцового парка были построены дом дирекции лесов Белостокского воеводства и новое здание музея. Большой трехэтажный свитский дом перестроили в гостиницу с рестораном и казино, дав ему название «Дом охотника». Это и понятно, ведь Беловежа по-прежнему оставалась местом проведения охот для высокопоставленных чиновников многих государств. До начала Второй мировой войны на охотах в пуще побывали: Герман Геринг, Генрих Гимлер, венгерский регент Миклош Хорти, итальянский министр иностранных дел Галеазо Чиано, президент Варшавы Стефан Стажиньский и многие представители дипкорпуса. С августа 1938 года с дворцовой вежи, где были установлены часы, три раза в день играл гимн, сочиненный специально для Беловежи Феликсом Нововейским. В сентябре 1939 года, как только в Беловеж вошла Красная Армия, дворец был взят под охрану. Воинское подразделение разместили в бывшей царской казарме, поручив ему контролировать вход на территорию дворца. В декабре того ж года территория Беловежской пущи была объявлена заповедником. Советские ученые собирались создать во дворце научный центр, проводящий исследования флоры и фауны, а также изучающий историю пущи. Но война между Германией и СССР перечеркнула эти планы. Следующими хозяевами дворца стали немцы. Во время войны в нем размещался штаб одного из подразделений Абвера «Horn», которое подчинялось отделу фронтовой разведки «Ost-1», известное под кодовым названием «Wally-1». В стенах дворца разрабатывались многие разведоперации против Советского Союза. О некоторых событиях, происходящих в недрах этого таинственного подразделения, рассказывает в своей книге «В Беловежской пуще» Александр Омельянович. Сама же пуща становится охотничьим угодьем Геринга. Будучи страстным охотником, он охотился в ней, не дожидаясь окончания войны. Во время освобождения пущи от немецко-фашистских захватчиков, в ночь с 16 на 17 июля 1944 года, вследствие военных действий дворец загорелся. В пожаре пропали собрания пущанского бортничества, коллекция насекомых, ценный гербарий произрастающих в пуще растений, собранный проф. Пачоским. Пострадала и библиотека, а также собрание негативов Беловежской пущи. Но самое большое разорение в здании причинили местные жители, которые, вместо того чтобы гасить пожар, начали растаскивать наиценнейшие предметы. Пожар гасили только советские солдаты под командованием капитана Муратова. По договору о государственной границе между Польшей и Советским Союзом, заключенному 16 августа 1945 года в Москве, западная часть пущи вместе с поселком Беловеж отошла к Польше. Первоначально граница должна была пройти по линии Керзона. Но в результате переговоров было достигнуто соглашение об обмене белорусской части территории Белостокчины на территорию нынешней российской Калининградской области в соотношении километр квадратный на километр квадратный. Долгое время продолжались дискуссии: что делать с дворцом? Одинокий и пустой, он простоял до принятия окончательного решения, которое последовало только в 1958 году. Дворец решили взорвать. Но делалось все в спешке. Решение, вероятно, было принято из-за начавшихся на территории Беловежской пущи охот генерального секретаря СССР Никиты Хрущева. Создание непонятной структуры, именуемой «Государственным заповедно-охотничьим хозяйством», также тревожило польские власти. Судьба пущи решалась в дружеских объятиях и цепких мужских поцелуях между Гомулкой и Хрущевым. На месте руин был возведен новый комплекс зданий, включающий гостиницу, ресторан и музей. Единственное, что осталось от дворцового комплекса, – въездная арка. Кроме того, сохранились некоторые второстепенные сооружения, а также дом охотника. Но в 1962 году в ожидании приезда в пущу на охоту Никиты Хрущева дом в спешном порядке начали прогревать печным отоплением, отчего он загорелся. Потушить пожар не удалось.